Физрук

- Прыгай, - сказал он ему, - прыгай!
- Не хочу, - уперся толстенький мальчик. - Вы не имеете право.
- Ты не хочешь стать сильнее? Жизнь не любит слабых.
- Я не слабый, - буркнул он, - просто не хочу.

«Он не слабый, он пухлый! - засмеялся кто-то из ребят. - Это же Толстиков! Толстиков-Пухликов!» И раскатистый мальчишеский смех, подхваченный ещё несколькими голосами, покатился по залу.
Физрук молча обвел класс взглядом.
- Сабитов, отставить свои шуточки! Сейчас получишь наряд вне очереди.

И развернулся, уже обращаясь ко всем:
- Так, чемпионы. Ну-как быстро построились и рассчитались на первый-второй.

Ребята зашевелились и с легким гулом - будто рой пчел навис сверху - выстроились в линию. Две девчонки, одетые в школьную форму, остались сидеть на скамье.

*
Никола. Так они называли его между собой с толикой снисхождения, но больше, конечно, из любви, и всегда считали лучшим из учителей.
«Физрук» звучало как-то обыденно, а вот Никола - в самый раз, по-свойски и с уважением.
Он оборудовал для них зал в подвальчике школы и натащил всяких железок, чтобы ребята могли прокачивать свою мускулатуру, а не только пинать мяч во дворе.
Он же принес и оставил там стопку журналов с загорелыми и блестящими бодибилдерами, на каждой странице скаливших свои зубы и демонстрируя восхищенным школьникам бицепсы, не хуже чем у Сталлоне.

Для девчонок у Николая Сергеевича был шейпинг по вторникам, и аэробика по четвергам и субботам. Он сам вёл занятия.
«На шейпинг ходят только самые красивые девочки», - не раз говаривал он им, и тут же подмигивал, улыбаясь.

Высокий, немного худощавый, с волосами до плеч, завязанными в хвостик, с пышными усами и со своими вечными шуточками, он заставлял их качать пресс и тянуть ноги под Dire Straits, и обаянием напоминал Боярского в роли д’Артаньяна, а те пищали от восторга и от любимого тренера.

*
- На первый второй раааассчитайсь!

- Первый, второй, пееервый, второоой… - послышались вялые голоса.

- Так, а теперь «первые» шаг вперед и пять кругов по залу приставным шагом!
- Ну почему мы? Это несправедливо! А они?.. - загундели ребята.
«Это все из-за Толстикова», - донеслись подначивающие сабитовские нотки.

- Теперь «вторые». Вам по 50 приседаний каждому.
- За что? - захныкали девчонки. - Им только бег, а нам приседания!
- Потом поменяетесь, - отрезал физрук.

Толстиков выглядел смущенным и растерянным. Сабитов, хоть и оказался в другой группе, пробегая мимо, больно ткнул его в плечо.
- Это все из-за тебя, пухлота! Сидел бы лучше с Афанасьевой и Хлюпиной на лавочке и жевал свои рогалики*.

Когда закончили упражнения, физрук метнул хмурый взгляд на Лёньку Сабитова, который на сей раз приставал уже к девчонкам (Лидка, а ты правда прыгать через козла боишься? И очки не снимаешь, потому что без них ничего не видишь? Даже Толстикова?), и развернулся к классу.

- На следующий урок все приносим лыжи. Обещают снег. До свидания, чемпионы.

*
Следующий урок был через неделю.
Николай Сергеевич раздал всем по паре беговых лыж, и показал, как правильно вставлять ботинки в крепления. Крепления были жесткие, тугие, и Никола периодически подходил к нуждающимся со своей лыжной палочкой-выручалочкой, как он называл её, и помогал воткнуть ботинок в лыжу.
Свои палки на первое занятие почему-то велено было не брать.

Толстиков, с трудом управившись со своими ботами, тяжело дыша встал в лыжи и приготовился ехать вслед за Дудиной. Сабитов встал в лыжню сразу за Толстиковым и тут же, за его спиной начал гримасничать, изображая огромного снеговика на тонких ножках и подражая движениям впереди стоящего Паши Толстикова. А затем он толкнул того в спину и Паша, не удержавшись, повалился прямо на Дудину.

И тут-то всё и случилось.

Потом были разные версии события, и каждый стремился по-своему пересказать и трактовать происшедшее, что не прибавляло ясности, а только еще больше всё запутывало.
Завуч предпочла не вникать в детали, и не слушать девчонок, кричавших хором, что Сабитов сам виноват, и шишка у него на голове вполне заслуженная, потому что «нечего так себя вести!». У той были личные счеты с обаятельным Николаем, который с недавних пор обходил её кабинет стороной, предпочитая общество молоденькой англичанки. Да и родители Сабитова в своё время хорошо помогли школе, закупив в неё новенькие «Агаты»* и поставив в каждый кабинет иностранного языка по проектору. Поэтому она с лёгкостью поверила Толстикову, пролепетавшему, что это именно Никола ткнул бедного Лёню лыжной палкой в лоб, и уже через неделю на стол директора легла белоснежная бумага за подписью Николая Сергеевича.

Спустя месяц тренажерный зал в подвальчике закрыли, железки Никола забрал сам, а журнальчики растащили мальчишки. Попрощаться с любимым физруком пришли всем классом, даже Толстиков явился, не было только Сабитова.

Николай пожал каждому из парней руку, а девушкам подмигнул и велел ни в коем случае не забрасывать тренировки.
Ведь самые красивые девчонки - это те, кто на спорте, помним, да? И широко улыбнулся, совсем как д’Артаньян своим верным друзьям. «Мы встретимся, мы обязательно встретимся!»
И девицы вдруг стали всхлипывать, а Танька Дудина - та вообще разревелась, как маленькая, и всё тёрла и тёрла свои глаза, сняв очки, но они только еще больше краснели, и в конце концов закрыла лицо руками и выбежала из физкультурного зала.

* Рога́лик - небольшая пресная, но вкусная и нежная булка в форме полумесяца, полая внутри. Рогалики были очень популярны в советское время.
** «Ага́т» — первый советский серийный персональный компьютер (является 8-разрядным универсальным компьютером, ориентированным для применения в образовательном процессе)